Яннуарий Мак Гахан.

Сейчас все больше говорится о СМИ, как о четвертой власти. Однако, любой мало-мальски адекватный чиновник в приватном разговоре скажет, что независимое информационное агентство или редакция - это почти миф, как независимая оппозиция в условиях современных политических реалий.   При гипотетическом наличии у страны популярных независимых СМИ, очевидным становится присутствие неких автономных источников финансирования, которые проплачивают популяризацию идей, идущих вразрез с политикой государства по управлению обществом. В этом случае мы имеем ситуацию, входящую в сферы компетенции органов безопасности, так как такие идеи могут привести к нежелательным последствиям для власть предержащих.

Эпоха, когда СМИ были по-настоящему независимыми, давно закончилась. Но ее герои остались в народной памяти. Наверное, трудно себе представить, чтобы сегодня один журналист смог изменить ход истории, или подтолкнуть мир к его изменению. Однако в 19 веке жил один человек, имя которого прославлено на двух континентах, а на его могильной плите начертано “ liberator”- “освободитель”. Кого и от чего мог освободить обычный журналист? На что глобальное повлиять? И почему именно он стал героем не только среди собратьев по цеху, но и среди мировой читающей публики?

       Яннуарий Мак Гахан родился 12 июня 1844 года в городе Нью-Ленгсингтон, штат Огайо, в семье ирландского моряка Джеймса Мак-Гахана, иммигрировавшего в Америку. Он рано потерял отца, и уже в 7 лет был вынужден за гроши работать на фермах состоятельных соседей. В 17 лет он переезжает в Хагтингтон, штат Индиана, где получает образование, работает продавцом, затем учителем. В 1864 Мак Гахан уезжает в Сент-Луис, где служит бухгалтером в компании «Юнион Пасифик». В свободное время он подрабатывает репортером местной газеты, делая упор не на описание каких-либо событий, а на встречи и беседы с людьми, с целью передать информацию «из первых уст». Одна такая встреча с генералом Филипом Шериданом обернулась полезным знакомством, и это знакомство можно считать крутым поворотом в судьбе обычного клерка.

Герой Гражданской войны, Шеридан убеждает юношу отправиться через океан для получения более серьезного – юридического образования. И Мак Гахан едет в неписанную  столицу Европы - Брюссель. Юристом ему стать не удается, зато именно здесь он получает первый опыт в журналистике.

Вскоре, в 1870 году, начинается франко-прусская война. Официально Бельгия придерживалась нейтралитета, что не мешало Франции строить планы на создание базы военного корпуса на территории этой страны. Французский корпус должен был парализовать прусский тыл, после чего война была бы быстро проиграна Союзом германских государств. Бельгийское правительство не возражало.  Однако, эти планы остались только на бумаге. Но все же боевые действия как французской, так и прусской стороны часто велись близ бельгийских границ, хотя на напасть на саму Бельгию никто из противников не решался - гарантом ее нейтралитета выступала Великобритания.

В этих условиях, по ходатайству своего друга - генерала Шеридана, Мак Гахан устраивается в английское представительство «New York Herald» и отправляется военным корреспондентом на фронт.

Французская армия терпит поражения одно за одним: Вейсенбург, Верт, Шпихерн-Форбак, Вионвиль-Марс-ла-Тур, Сен-Прива-Гравелот, Седан, Сен-Кантен… Все эти битвы не принесли наследникам Наполеона ни одной победы. Даже чудовищные усилия Джузеппе Гарибальди, Леона Мишеля Гамбетты и других патриотов Франции придать войне освободительный характер, создать масштабное партизанское движение, не привели к положительным результатам.                

Яннуарий Мак Гахан, прикомандированный к армии генерала Шарля Бурбаки, описывает поражения французской армии настолько живо и красочно, что его репортажи и статьи для «New York Herald»  перепечатывают и другие издательства.

В конце Франко-Прусской войны, молодой и бойкий Мак Гахан берет интервью у Гамбетты, который, к тому времени, уже становится парламентарием и лидером республиканцев, позже его собеседниками становятся писатель Виктор Гюго, социалист и политик Луи Блан и многие другие видные деятели той эпохи.

Вообще, Мак Гахан был одним из основоположников такого жанра, как интервью, что не в последнюю очередь сделало его звездой журналистики.

После войны Мак Гахан одним из первых освещает для мировой общественности события установления Парижской Коммуны. За такую активность его быстро арестовывают по подозрению в сотрудничестве с коммунарами, и освобождают только после вмешательства посла США во Франции Элая Бенджамина Вошборна. Разумеется, журналист, для спасения которого потребовалось нешуточное усилие дипломатии, своим творчеством может бросить тень на «Нью Йорк Геральд». Поэтому принято решение удалить его «с глаз подальше» - в Россию. И в 1871 году он прибывает в Петербург, как иностранный корреспондент.

Надо сказать, что русский язык он выучил быстро: у Яннуария Мак Гахана вообще была склонность к языкам, которую он обнаружил еще в Сент-Луисе: он легко осваивает немецкий и французский, а теперь еще становится неплохим знатоком русского. Настолько неплохим, что умудряется перезнакомиться со всей столичной аристократией.

По данным морского историка и писателя, капитана второго ранга в отставке Владимира Врубеля, в 1871 году Мак Гахан присутствовал на международном трибунале в Женеве, по делу каперов крейсера Конфедерации «Алабама». В годы Гражданской войны в США команда этого парусного крейсера потопила и захватила около 65 кораблей северян, изъяв продовольствия и грузов на сумму более 100 миллионов долларов по современным меркам. При этом ни один моряк с какого-либо из кораблей Союза не пострадал. Но присутствие Мак Гахана в Женеве на этом процессе никем больше не подтверждается. Зато подтверждается  визит генерала Уильяма Шермана в Россию, при котором Мак Гахан был сопровождающим, проследовавшим с Шерманом от Петербурга до Кавказа.

 Кавказ и примыкающие к нему территории издавна были сферой интересов Англии, рассматривающей эти земли, как свои будущие колонии. В противовес имперским амбициям старого неприятеля, США поддерживали интересы Российской империи в данном регионе. Вполне возможно, что прославленный генерал посетил Кавказ с целью сбора военной информации и топографических данных, а перспективный журналист был его компаньоном.

В 1872 году Яннуарий Мак Гахан встречает свою будущую жену Варвару Николаевну Елагину. На следующий год пара обвенчалась. В течение медового месяца американский журналист узнает о том, что корпус генерала Кауфмана отправляется в поход на Хиву. Мак Гахан загорается мыслью сопровождать русскую армию, чтобы быть непосредственным участником событий. Но вскоре становится известно, что иностранным корреспондентам запрещено состоять при войсках, а Туркестан-вообще закрытая зона для иностранцев. Тогда он нанимает лошадей, и в компании работника американского посольства Юджина Скайлера, отправляется нагонять корпус Кауфмана.

О Юджине Скайлере (Шайлере) нужно сказать особо: в отличии от Мак Гахана, у него было блестящее образование. Юджин был лично знаком с И. С. Тургеневым, и перевел на английский язык его книгу «Отцы и дети», которая стала одним из первых изданий русской классики в США.

  Располагая рекомендательным письмом от Тургенева, Скайлер едет в Ясную поляну и знакомится со Львом Толстым. Толстому энергичный американец понравился, и тот разрешил ему перевести на английский свою повесть «Казаки». Скайлеру только это и нужно было, ведь в процессе путешествий и перевода он прекрасно освоил русский язык, а впоследствии взялся писать биографию самого Петра Первого. Биография уместилась аж в двух томах. Естественно, человеку, сделавшему такой вклад в популяризацию русской культуры за рубежом, царское правительство выдало разрешение на осмотр русских территорий в Туркестане, чем, наверняка, и воспользовался Яннуарий Мак Гахан, у которого такого разрешения не было.

Вместе, два отважных путешественника преодолевают 2000 верст, постоянно борясь с пронизывающим холодом в пути, мошенниками на постоях, страхом перед огромными безлюдными пространствами степи. Они проехали почтовым трактом из Самары до Оренбурга, потом до Казалинска, где от военного начальства получили ориентиры ушедшего вперед русского корпуса. Далее, от Казалинска журналисты добрались до форта Перовский, где уже наладили корреспонденцию с генералом Кауфманом. Также в Перовском Мак Гахан распрощался со Скайлером, который поехал в Ташкент, наш же герой отправился в Хиву.

Перовский был недалеко от туркестанских территорий, и Кауфман ожидал прибытия американцев. Но до этого им пришлось пройти через киргизские земли, обитатели которых напомнили Мак Гахану скорее разбойников, чем цивилизованных людей, о чем он оставил подробные записи. Впрочем, неробкому журналисту удалось расположить к себе местных, и обошлось без происшествий. Далее он довольно долго путешествовал с киргизами, и убедился в их порядочности и верности. Кстати, во время пребывания у кочевников, он решил в шутку инсценировать сватовство к дочери хозяина одной из кибиток, в результате чего ему навязали в жены еще и ее сестру. Причем местные восприняли это чрезвычайно серьезно, и начали переговоры о размере приданого. К счастью, до заключения брака не дошло, и юморной корреспондент выпутался из этой ситуации, условившись, что окончательное решение будет принято, когда он заедет к киргизам на обратном пути.  

Прибыв, уже без спутника, в ставку генерала Кауфмана, Мак Гахан вызвал большое удивление: выходит, что он в одиночку пересек Кызыл Кум-пустыню, где и местные могли погибнуть от жары и обезвоживания.  Кауфман сделал исключение для американца, и позволил ему остаться при русской армии. Именно здесь Мак Гахан знакомится с молодым полковником Михаил Скобелевым- будущим известнейшим генералом и героем русско-турецкой войны.

До самой смерти журналиста, этих двух людей будет связывать крепкая дружба. Кстати, благодаря именно Скобелеву, Яннуарий Мак Гахан прочно «прописался» в русской армии, как военный корреспондент. Он подробно описал свои приключения в погоне за корпусом генерала Кауфмана, не упуская ни малейшей детали или обстоятельства. Также подробно описаны быт и обычаи всех народов, повстречавшихся ему на пути: русских, немцев из поселений колонистов, киргизов, туркменов, и, конечно, самих хивинцев.

По мере движения к Хиве, американец подробно запечатлевал в своих записях устройство, передвижения и пути следования каждого полка, нападения на передовые отряды разведчиков конных банд туркменов и более серьезных схваток с врагом. Конечно, особое внимание Мак Гахан уделил штурму Хивы, проходившему в два этапа.

После вступления русских войск в Хиву, предприимчивый журналист не только обходит весь город вдоль и поперек, но и берет интервью у хивинского хана Сеида Мухаммада Рахима Второго, а также описывает дальнейшее продвижение русских войск по хивинской земле.

Это подробное повествование, написанное живым языком свидетеля военных событий, издается в 1874 году в Англии под названием «Военные действия на Оксусе и падение Хивы». Увесистый труд объемом в не одну сотню страниц с легкостью перекрывает своим сюжетом и накалом событий любой приключенческий роман того времени. И действительно: реальная история куда интереснее вымышленной!

В 1875 году книга выходит в России, в Петербурге. С тех пор она не переиздавалась и считается большой редкостью. Несмотря на это, ее можно прочитать в интернете на многих сайтах по военно-исторической литературе.

В то время, как русские войска покоряют восточные земли, на другом конце света бушует другая война. В Испании, в 18 веке, королем Филиппом Пятым было внесено изменение в принцип престолонаследия: теперь испанский престол может передаваться только по мужской линии.

Однако его правнук Фердинанд Седьмой захотел отменить это правило, так как у него самого было только две дочери. Это не понравилось брату Фердинанда, дону Карлосу, так как теперь, согласно нововведению, королевой Испании должна стать Изабелла, в то время, как на престол претендовал сам Карлос. К тому же, Изабелле было всего три года, а значит, реальную власть будет иметь ее мать Мария-Кристина.

Фердинанд вскоре умер, и, пользуясь значительной поддержкой, Карлос не признал Изабеллу законной правительницей, а себя объявил королем Карлосом Пятым. Началась Первая карлистская война (1833-1840). Потом сын дона Карлоса продолжил дело отца, как король Карлос Шестой, и начал Вторую карлистскую войну (1846-1849). Но боевые действия этой войны были столь незначительны, что некоторые историки ее не берут в расчет, называя Второй карлистской войной Третью (1872-1875).

 Уже правнук дона Карлоса, племянник Карлоса Шестого, Карлос Седьмой или Карлос Младший начал Третью карлистскую войну. Изабелла отказалась от престола (1868), и в результате кризиса престолонаследия на испанский престол взошел итальянский принц Амадей Савойский, который продержался на нем всего два года. Тут Карлос Седьмой возобновил боевые действия (1872), обозревать и освещать которые в 1874 году отправился Яннуарий Мак Гахан.

Однако, с провозглашением королем Альфонсо Двенадцатого в том же 1874 году, участь армии Карлоса Младшего была предрешена: в войсках Альфонсо Умиротворителя было ощутимо больше солдат, чем у карлистов, и последних быстро выбили с занимаемых ими территорий. Мак Гахан пробыл в Испании на фронтах гражданской войны по разным данным от 9 до 10 месяцев.

После возвращения из Испании, предприимчивый американец на месте не сидит: по приглашению британского исследователя Алана Уильяма Янга, он принимает участие в экспедиции на его паровой яхте «Пандора».

Целью экспедиции было достичь магнитного полюса Земли и обнаружить Северо-Западный проход из Атлантического в Тихий океан за одну навигацию. (Через Баффин-Бей и Ланкастер-саунд).  Попутно, прославленный морской волк Янг должен был раздобыть хоть какую-то информацию о пропавшей во льдах экспедиции Джона Франклина (1845-1847). Но «Пандора» застряла в паковых льдах, и ее экипажу даже пришлось пробивать себе путь порохом. Судно Алена Уильяма Янга было весьма и весьма крепким: видя напор мощных ледяных глыб на корабль, капитан планировал высадку экипажа для спасения людей, но до этого не дошло- борта «Пандоры» выдержали давление. Однако Янг принял решение возвращаться домой, таким образом ни та, ни другая цель экспедиции не были достигнуты. К всеобщему изумлению, ущерб от неудачной экспедиции был мизерным- всего лишь погнутая лопасть винта паровой яхты, в то время как десятки других экспедиций в Арктику терпели крушение и пропадали без вести.

Кстати, корреспонденты «Нью Йорк Геральд», и Мак Гахан в их числе, на борту «Пандоры» оказались не просто так: экспедицию Янга спонсировал Джеймс Гордон Беннет младший- издатель этой газеты и сын ее основателя. Беннет потом и купил «Пандору» у Янга за 6000 долларов. Правда, сэр Аллен быстро пожалел о такой необдуманной продаже любимого корабля, построенного для него по индивидуальному заказу, но делать что-либо было уже поздно.

Казалось бы, ни о каком подвиге речи не идет. В чем здесь подвиг? Талантливый американец, имеющий способность к изучению иностранных языков проехался по миру, побывав на многих театрах военных действий и сделав себе на этом имя. То, что он лез под пули- так это если и его подвиг, то, наверняка, щедро оплаченный издателем «Нью Йорк Геральд». Причем здесь Россия, когда склонный к авантюрам корреспондент колесит по всему миру, превращая свою жизнь в одно сплошное приключение? И за какие заслуги увековечено именно его имя?

Так можно рассуждать, если не знать дальнейшей истории Яннуария Мак Гахана. А ведь именно он показал всему миру то, что происходило в Балканских странах, всколыхнул души и умы знаменитых писателей и деятелей культуры, поднял и Россию, и Европу на защиту славянских народов, стонущих под турецким владычеством. Это он, Яннуарий Мак Гахан, «мальчик с фермы», со своим другом и коллегой Юджином Скайлером «встал поперек глотки» британскому премьер-министру Бенджамину Дизраэли, любыми средствами обеляющим кровавую турецкую политику на балканских землях, и вынудил его отказаться от поддержки Турции. Но обо всем по порядку.

С начала 16 века балканские народы вели борьбу за свободу и независимость от Османской империи. Принадлежность к разным религиям обуславливала разные системы ценностей, часто конфликтующие друг с другом, как «неверные» и «правоверные». Также сложились отношеня между турками и балканскими славянами, как между победителями и побежденными, учитывая разность менталитетов.

В повседневной жизни это выливалось во всевозможные запреты и ограничения для христианского населения на подконтрольной туркам территории. Балканцам не разрешалось служить в государственных учреждениях, носить при себе оружие (а значит, и защищать себя), у них могли забрать землю, принудительно выселив из дома, насильно обратить в ислам.

Для укрепления своей власти, турецкое правительство предприняло ряд мер по переселению на балканскую территорию кочевых мусульманских племён из средней Азии.  Это привело к еще большему угнетению местного населения, с которым, впрочем, султанское правительство не считалось.

Единственным путем избавления от угнетений было принятие ислама, так как по мусульманским законам, правоверный не может быть рабом. Молодые сербы и албанцы забирались в янычарский корпус, многие из них впоследствии также переходили в ислам и постепенно забывали родную культуру и язык. Это приводило к культурному застою балканских народов.

Покоренные территории делились на своего рода военно-управленческие округа- бейлербейства, те- на более мелкие административные единицы- санджаки (Никополь, София, Силистра и др. ). Их главы были по совместительству и командирами местных войск. Судебная власть принадлежала независимым чиновникам- кадиям, разбиравшим дела по шариату.

Вся система территориального деления покоренных земель пронизывалась налогообложением. Оценивалось земельное имущество каждого христианина, и взимался налог, за редким исключением, в несколько раз больший, чем налог с мусульманина. Крестьяне, в основном, расплачивались продуктами, какие могли производить в своих небольших хозяйствах. Церковь была практически в изгнании, и тоже была вынуждена платить крупный налог, во избежание султанской немилости. За неповиновение или обычное непочтение к турку любого рода и положения, балканские славяне подвергались жестоким наказаниям.

 В эпоху тотального наступления капитализма в Европе было очевидно, что старый феодальный строй Турции к нему не приспособлен. Страна быстро попадет в зависимость от ведущих западных держав, что приведет к ее ослаблению и распаду, или развалится сама по себе, как более слабая. 

В этих условиях еще более страшным была внутренняя борьба покоренных народов за свою свободу. Между тем, локальные восстания вспыхивали с переменным успехом повсеместно.

 Организованный характер они приобретают в наиболее пострадавшей стране- Болгарии, в середине 19 века: мятеж в Манчово (1835), Нишское восстание (1841) Виддинское восстание (1850) и другие.

Создаются отряды партизан и четников, совершающие дерзкие нападения на турецкие войска, бесстрашно выступившие в поход на янычар (отряд капитана Татича),  и даже провоцирующие несколько крупных битв с султанской армией.   Но все эти события все равно носят локальный характер, хотя и вынуждают турецкое правительство идти на некоторые уступки восставшим и ослабить гнет.  

Делая правовые и  налоговые уступки для балканских народов, османская верхушка добивается противоположного результата: к 1870-м годам вырастает поколение болгарской, черногорской, боснийской и албанской молодежи, которое не боится султанской власти, и смотрит на нее, как на ярмо, которое необходимо сбросить. 

В 1870 году в Бухаресте был создан «Болгарский центральный революционный комитет», видными деятелями которого были Любен Каравелов, Васил Левский, Христо Ботев.

Этот комитет объединял, в меру своих возможностей, представителей всех слоев болгарского населения, от бедных крестьян- арендаторов земли, до немногих кулаков, а также представителей других покоренных народов: румын, сербов и греков.   Вскоре в городах и селах было открыто около 500 скоординированных между собой отделений революционного комитета. Хотя Левский был выдан турецким властям предателями и казнен, полномасштабную подготовку к вооруженной борьбе уже было не остановить. Полным ходом шла переправка оружия, тренировка будущих партизан и пропаганда идеи национального единства и освобождения от османов в газетах «Народность», «Свобода», «Знамя» и других.

 Итогом деятельности балканских патриотов стало восстание в Эски-Загоре, Боснийское восстание  (1875) и знаменитое апрельское восстание 1876 года, охватившее множество городов и сел одновременно. Копривштица, Панагюриште, Клисура являются центрами восстания, откуда оно распространяется на близлежащие городки и деревни с молниеносной быстротой. Местные жители встречают повстанцев-освободителей  цветами и колокольным звоном.

Турецкие контрмеры были беспрецедентны, и, сравнимы, разве что с нашествием Тамерлана. В мгновение ока была мобилизована турецкая армия, мирные мусульмане также поставлены под ружье. Некогда переселенные султанским правительством азиатские степняки, исповедующие ислам, а также черкесы становятся башибузуками- иррегулярной конницей, учрежденной для расправ с восставшими. И эти расправы не заставили себя ждать.

Ко всем центрам восстания направлены большие силы турецкой армии с первоклассной артиллерией крупповского производства , многие города были разорены практически полностью, их население вырезано поголовно. Бои идут за каждую улицу. Где мощным натиском, а где и обманом, турецким военачальникам удается ломать оборону восставших. За отступающими партизанами пущены погони из башибузуков, разрушениям подвергаются даже монастыри, где повстанцы пытаются укрыться.

И все же, апрельское восстание в Болгарии вошло в мировую историю, как стихийное, повсеместное выступление против угнетателей, в ходе которого многие его участники проявили недюжинную храбрость и стали национальными героями. Но также оно вощло в историю, как пример геноцида балканского населения, предпринятого османским правительством во время его подавления. Везде, куда входила султанская армия или башибузуки, местные жители подвергались пыткам,  расстреливались, четвертовались, сжигались поголовно, без различия пола и возраста.

Возвращаясь к нашему герою, Яннуарию Мак Гахану, следует обратить внимание на одну из таких карательных экспедиций- знаменитую Батакскую резню. 

В первых числах мая, большой отряд башибузуков под командованием Ахмеда ага Барутанлията подошел к Батаку, революционеры которого должны были захватить склады с боеприпасами в окрестных деревнях, пополнив тем самым боезапас восставших.

Местные старшины решили спасти жизни сельчан тем, что добровольно сдадут башибузукам оружие. Ахмед ага клятвенно обещал увести свой отряд, как только это условие будет выполнено. Многие жители сдали свое оружие. Однако, после этого село было окружено, а по его жителям открыта стрельба. Пытающихся спрятаться догоняли и зарубали прямо на улицах, дома, куда в надежде спастись набивались по 30-40 человек, сжигали вместе с людьми. Старосту Батака, Трендафила Карелова, который и занимался сбором оружия, ослепили, отрезали язык и насадили на большой шампур. Согнав жителей вокруг, башибузуки заставляли их смотреть, как его поджаривают. Страшным пыткам и смерти подверглись местный священник и учитель, а также беременные женщины, которым вспарывали животы. Разбойники не пощадили и церковь: наделав дырок в церковной ограде они просовывали в них ружья и стреляли по столпившимся людям. Вышедших же сдаваться людей башибузуки добили, выстроив в две колонны: мужчин казнили на плахе, женщин насиловали и убивали тут же.

Лишь немногие, зарывшиеся в горы трупов или притворившиеся мертвыми, выжили в страшной резне. По официальным данным, с 1 по 5 мая в Батаке было убито от 1346 до 1750 сельчан.

Естественно, событие такого масштаба широко освещалось прессой европейских стран. Тем более, что резня в Батаке была лишь эпизодом в серии подобных расправ над восставшими в десятках других болгарских городах и селах.

К тому времени Яннуарий Мак Гахан разругался с издателем «Нью Йорк Герольд», видимо, из за посредственных репортажей с яхты «Пандора». Тогда он уже стал звездой европейской журналистики и его быстро переманили в британскую «Дейли Ньюс».

В то время его друг, дипломат Юджин Скайлер был консулом США в Константинополе. Он также принял участие в расследовании турецких зверств, информацию о которых получил от болгарских студентов местного Роберт-колледжа.

Юджин Скайлер приглашает Мак Гахана со своей стороны осветить события, как журналиста. В статусе официального корреспондента «Дейли Ньюс», Яннуарий проделывает путь по Болгарии, вместе со Скайлером посещая Пловдив, Пазарджик, Пештеру и Батак. Ошеломленный увиденным, путешественник  передает в Лондон: « Я приехал сюда уравновешенным и бесстрастным. Боюсь от моей беспристрастности не осталось и следа, как, впрочем, и хладнокровия».

Прибыв в Батак, Мак Гахан опрашивает немногих живых свидетелей бойни, учиненной башибузуками, и в подробностях, не сглаживая острые углы, пишет репортаж: «   Внезапно мы натянули поводья с криком ужаса, прямо перед нами возвышалась гора черепов, смешанных с костями всех частей человеческого тела, почти целыми скелетами, одеждой, человеческими волосами и гнилой плотью, ужасное зловоние распространялось вокруг.

 Все скелеты было одеты только в женские рубахи. Они все были женщины и девушки. Мы насчитали больше ста черепов, не включая тех, что были скрыты под другими костями. Все черепа были отделены от скелетов, все скелеты были без голов. Все эти женщины были обезглавлены. Процедура была следующая: турки хватали женщину, раздевали ее до рубашки, откладывая в сторону ту одежду, которая была ценной и все украшения, и драгоценности, после чего многие из них насиловали ее, а последний обезглавливал ее…»

  «В городке…не уцелела ни одна крыша, ни одна стена…На другой стороне дороги были скелеты детей с ужасными сабельными ранами на маленьких черепах. Число детей, убитых в этой резне более чем огромно. Очевидцы рассказали нам что видели, как младенцев накалывали на штыки и носили по улицам Батака и Панагюриште…»

 «…Мы приблизились к церкви и школе. Земля здесь покрыта скелетами, на которых висят лохмотья и куски сгнившей плоти. Если судить по оставшимся стенам, школа представляла собой большое красивое здание, подходящее для приема 200 или 300 детей…Сейчас по камням и мусору, которые покрывают пол школы на высоту несколько футов лежат кости 200 женщин и детей, сгоревших заживо в этих четырех стенах…

  …Церковь была не слишком просторной, окружена низкой каменной стеной, закрывающей маленький церковный двор…Зловоние было настолько сильным, что мы едва могли осмотреться…То, что показалось нам массой камней и мусора, в действительности было кучей человеческих трупов, покрытых сверху тонким слоем камней и земли. Весь церковный двор был покрыт ими на высоту от трех до четырех футов и ужасное зловоние шло оттуда.

Можно было видеть торчащие из этой чудовищной могилы головы, кисти, руки, ноги и ступни. Маленькие кудрявые головы, маленькая ступня размером с палец, маленькие младенческие ручки, протянутые как будто в мольбе о помощи – младенцы, которые умирали удивленные блеском сабли, дети, которые умирали среди воплей страха и ужаса…».

Юджин Скайлер, хоть и не столь красочным языком, а с дипломатической сдержанностью, протоколирует события в объеханных вместе с Мак Гаханом. Впрочем, описывая Батакские события, и дипломат США не выдержал, пустившись в подробности.

Вразрез с официальными данными, оба американца сходятся на том, что в Батаке погибли не 1750 сельчан, а примерно 5000. Также Мак Гахан, в ходе путешествия, насчитывает 58 сожженных деревень и 5 разрушенных монастырей.

В Европе, представленный Яннуарием Мак Гаханом материал произвел ошеломляющий эффект. В короткий срок его статьи для «Дейли Ньюс»  перепечатываются ведущими газетами, переводятся на разные языки. Около 3000 очерков и репортажей отважного корреспондента было собрано под одной обложкой книги  «Турецкие зверства в Болгарии». Этот впечатляющий 200- страничный труд чем-то напоминает «Военные действия на Оксусе и падение Хивы». Здесь также подробно описано путешествие, вот только все это описание пропитано болью от увиденного и горем от пережитого.

Статистические отчеты и заметки Юджина Скайлера о турецких зверствах стоят ему карьеры. По дипломатическим каналам правительство Турции выдавливает Скайлера с его поста в Константинополе. Но слово-не воробей, а официальный отчет-тем более. Разумеется, и статьи журналиста, и данные дипломата быстро публикуются лондонской прессой и расходятся по миру, ставя премьер-министра Великобритании Бенджамина Дизраэли  в крайне неловкое, прямо скажем, затравленное положение.

После Крымской войны Турция стала еще сильнее зависеть от Великобритании и фактически превратилась в ее колонию. Внешний долг Турции исчислялся миллиардами франков и не мог быть выплачен страной с отсталым феодальным строем. В этих условиях, Турция превратилась в удобную платформу для вливания иностранных (прежде всего, английских) капиталов, которые поддерживали страну на плаву, тем самым и делая ее зависимой от Англии. Турция жила на деньги британских инвесторов, имея весьма отсталое по уровню сельское хозяйство, ее буржуазия металась между двух огней- засильем иностранного капитала и отсталым феодальным строем, железнодорожные концессии, призванные развить торговлю,  спонсировались тоже Англией, производить Турция тоже ничего не могла- ее рынок был завален дешевыми импортными товарами из Европы, которые вытеснили изделия местных мастеров.

В таких условиях турецкому правительству не на кого было полагаться, а только выжимать средства для существования из покоренных территорий. Другими словами, экономическую несостоятельность Турции вывозил на своих плечах балканский крестьянин. Отсюда и непомерные налоги на все, что можно, включая то, что пахотную землю коренным народам тоже приходилось арендовать.  Стоит ли говорить, что Англия рассматривала Турцию, как свой задний двор? Ни в экономическом, ни в политическом плане османам дергаться было некуда, а фактически это означает приращение Англии еще одной колонией, в масштабе целой страны.

И тут на заднем дворе великой империи вспыхивает народно-освободительный пожар. Причем, на общеевропейском уровне его раздувают два американца, наводнившие, в первую очередь, британскую прессу шокирующими подробностями всего того, что происходит в Болгарии.

Лорд Дизраэли, консерватор,  традиционно занимавший антирусскую  позицию, был любимцем королевы. По его инициативе, английское правительство отвергло Берлинский меморандум, предостерегающий Турцию от политики кровавых расправ. В ходе витиеватых англо-русских переговоров, Дизраэли пытался убедить графа Шувалова в том, чтобы Россия не вмешивалась в события на Балканах. Вообще, всю политику британского премьер-министра по Восточному вопросу можно охарактеризовать цитатой из его же переписки: « главная задача … состоит в том, чтобы удержать русских подальше от Турции, а не создавать идеальные условия существования для турецких христиан».

Да, Бенджамин Дизраэли был любимцем королевы,  но это не значит, что он не имел политических противников. И таким противником был Уильям Гладстон, предшествующий премьер-министр страны от партии либералов. Вообще, Дизраэли и Гладстон сменяли друг друга с 1868 по 1885 годы.

Уильям Гладстон в противовес Дизраэли, целиком и полностью встал на сторону того, чтобы обнародовать турецкие зверства на Балканах, а не отмалчиваться, как его оппонент. Немалую роль в его позиции сыграли публикации Яннуария Мак Гахана в «Дейли Ньюс» и отчеты Юджина Скайлера.

 Бойкий политик пишет свою знаменитую брошюру «Болгарские ужасы и Восточный вопрос», в которой, в частности, есть такие строки: « Турки всегда устраивали резню, когда у них были силы, чтобы совершить такое. Бойни, подобные той, что они совершили ныне в Болгарии, совершались ими ранее на Хиосе и Крите. Эти дикое зверьё неспособно управлять собой, даже если вы оденете их в европейское платье и научите говорить по-французски».  «Это печально, но такова истина… в восточном вопросе именно Россия играет роль, которую мы всегда считали принадлежавшей только нам, а именно противостояния тирании, поддержке угнетаемых, труде на благо цивилизации»

Брошюра разошлась впечатляющим тиражом 200.000 экземпляров, а ее автор разослал по экземпляру еще и каждому британскому политику. Таким образом она попала в руки королеве и Дизраэли, совершенно взбесив последнего. Далее, несколько месяцев подряд в Англии шла полемика между двумя почти равносильными политическими лидерами и их кабинетами. Правда, доводы действующего премьер-министра были неубедительны: то он обвинял Гладстона в игре на пользу русским, то говорил, что болгары несут равную ответственность за происходящее, а турецкие действия называл реакцией на восстание, то называл газетные новости с описываемыми в них ужасами «преувеличенными слухами» и «болтовней из кофеен». . А то и вовсе шутил, что сажание на кол на Востоке давняя традиция. Но никто уже не смеялся, тем более что вести о событиях на Балканах облетели весь мир.

Ведущие умы просвещенной Европы поддержали идею освобождения христианских народов от турецкого ига. Комментируя  позицию лорда Дизраэли, Виктор Гюго писал: «Настало время возвысить голос. Поднимается всеобщее возмущение. Бывают часы, когда человеческая совесть берет слово и приказывает правительствам слушать ее. Правительства бормочут какой-то ответ. Они уже пытались однажды что-то лепетать. Они говорят: «Слухи преувеличены».

Да, слухи преувеличены. Город Балак был истреблен не за несколько часов а за несколько дней; говорят, что сожгли двести деревень, а на деле всего лишь девяносто девять; то, что вы называете чумой, только тиф; не всех женщин изнасиловали, не всех девушек продали, некоторые избежали этой участи. Пленников кастрировали, но им также отрубали головы, что делает факт не таким весомым; ребенок, которого, как говорят, перебрасывали с одной пики на другую, в действительности был лишь наколот на острие штыка; из одного вы делаете двоих, вы увеличиваете вдвое и т. д., и т. д., и т. д. …Подобный способ оправдываться лишь усиливает омерзение».

Оскар Уайльд посвятил событиям на Балканах  «Сонет по поводу резни христиан в Болгарии», также Чарльз Дарвин и Джузеппе Гарибальди неоднократно высказываются в поддержку угнетаемого болгарского народа. Английский поэт Альфред Теннисон написал знаменитый «Черногорский сонет», а архиепископ Кентерберийский открыто выступил с речью в поддержку южных славян. Позиция премьер-министра Великобритании   по этому вопросу, по меньшей мере остается странной, и Дизраэли, подпираемый со всех сторон общественным мнением, вынужден «пятиться задом». Турецкому правительству он отправляет телеграмму, в которой пишет: «Впечатление, которое произвели в Англии события в Болгарии, полностью уничтожило всякие симпатии к туркам. Всеобщее настроение таково, что, если Россия объявит войну Высокой Порте, правительство ее величества практически не сможет вмешаться». А эти впечатления захватили Европу стараниями Яннуария Мак Гахана...

Кстати, вот как  сам Мак Гахан оценивает позицию  британского премьер-министра: « Для Дизраэли и Эллиота важно не то, что они убили десятки тысяч невинных людей, а то, что газеты приводят неверные цифры, определяя число убитых». Такому лицемерию он противопоставляет свою полную поддержку России, в случае начала военных действий. Уезжая, он обещает болгарам: «Я снова вернусь к вам, но на сей раз с русскими войсками». И он вернулся.

24 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции. Объявление войны было спровоцировано отказом нового султанского визиря Мидхата-паши от соблюдения договоренностей Константинопольской конференции, согласно которым на территории балканских славян проводится ряд административных и правовых изменений, благотворно влияющих на дальнейшую жизнь и гражданские свободы христиан. Мидхат-паша заявил, что султан одобрил конституцию, что само по себе является революционным событием для Турции, и в этой конституции зафиксировано полное равноправие религиозных меньшинств покоренных территорий. Так, что проект, выработанный Константинопольской конференцией совершенно излишен.

После многих дипломатических перипетий, переговоров  и   нескольких попыток предложить Порте сокращенную версию решений  конференции (Лондонский протокол), турецкое правительство отклонило  предложение, заявив что это является вмешательством сторонних держав во внутреннюю политику Турции.

Лондонский протокол подписали все страны-участницы переговоров, а от лица Англии это сделал лорд Дизраэли. Правда, произошло это, когда Дизраэли не удалось заключить тайный союз с Австро-Венгрией против России- такой вот штришок. Опытный политик, он понимал, что сейчас выгодно присоединиться к европейским державам, выступающим против Турции, чтобы навести там порядок руками русских, а потом, когда они создадут угрозу захвата Константинополя (а значит, угрозу стратегическим проливам Босфор, Дарданеллы  и пути в британский Египет), грозить им новой европейской коалицией, вынуждая убраться. Но настолько далеко идущие планы Дизраэли не раскрывал, исподволь обнадеживая султана в том, что его правительство на османской стороне, а протокол- формальная бумажка. Султан «клюнул на наживку» и отклонил, как уже было сказано, все пункты Лондонского протокола.  Война Турции была объявлена 24 апреля 1877 года.

Яннуарий Мак Гахан официально был назначен военным корреспондентом «Дейли Ньюс» при русской армии. Теперь ему не нужно было в одиночку пересекать Каракорум в погоне за сенсацией. Тем более, что еще с Хивинского похода он был лично знаком с Михаилом Дмитриевичем Скобелевым и художником Василием Васильевичем Верещагиным.

Вот что сам Верещагин  пишет об этом: « Случайно я натолкнулся на известного американского корреспондента газеты "Daily News" Мак-Гахана, одного из непосредственных виновников войны за болгар, притеснения и резню которых он так трогательно и живо описал в свое время… Старик Скобелев называл этого корреспондента, как и всех других, "проходимцем", но мне он и тогда, и после казался скромным, правдивым человеком и хорошим товарищем. Мак-Гахан, бесспорно, симпатизировал русским, в отличие почти от всех других писавших в иностранные газеты».

Полковник Газенкампф отмечал, что американец был прикомандирован к войскам в числе всего четырех иностранных журналистов: Анри Пьера де Вестина (Франция), Ханса фон Маре (Германия) и Даннгауэра (Пруссия). Более того, Мак Гахан двигался в передовом отряде Скобелева и прошел с ним всю войну.

Американский репортер переправляется с русскими войсками через Дунай, участвует в боях на Шипке и штурме Плевны. Яннуария Мак Гахана не остановил ни перелом ноги, ни лихорадка: даже больной он находился в траншеях вместе с солдатами, чтобы быть свидетелем всех событий.

Со Скобелевым Мак Гахан держался на короткой ноге: им обоим было по 33, они называли друг друга по имени: Яща и Миша. Вот фрагмент рассказа о сражении при Плевне с участием этих героев:

- Меня в бою не убьют, запомни, Яша. - Сквозь густые скобелевские усы блеснула белоснежная улыбка, скорее усмешка.  Януарий, судорожно сжимающий тяжелый револьвер, прокричал в ответ:

- О кей, Миша. Считай, что я нахожусь рядом для того, чтобы подтверждать твои теории. Только дай мне слово, что тот из нас, кто первым уйдет на тот свет. - Януарий сделал жест "кольтом", зажатым в правой руке, непроизвольно направив ствол вначале на Скобелева, а потом энергичным витком прямо в небо, - тот обязательно будет с того света помогать, спасать от гибели и гибельных пристрастий.

 

 Друзья рассмеялись, покрывая взрывами хохота оружейную трескотню и даже пушечные залпы. Когда из-за бруствера показался кончик турецкого штыка и алая феска, Скобелев выстрелил навскидку, продолжая смеяться. В ту же секунду в окоп, заполненный трупами русских и турецких солдат,   начали спрыгивать стрелки  Углицкого полка  16-й дивизии. Януарий убрал револьвер и начал спешно оказывать помощь раненому русскому солдату.

Скобелев, переступая через трупы турецких солдат, подошел к Мак-Гахану, постучал кулаком по левому плечу:

- Яша, нас ни пуля ни сабля не возьмут, я в этом уверен. Но и от старости мы не умрем. Чувствую, что на нас уже охотятся, но не солдаты вражеские, кто-то куда более опасный…  Но все равно давай жить без страха смерти и без грусти, нам с тобой страхи не к лицу!

Действительно, Яннуарию Мак Гахану, как и Скобелеву, энергии было не занимать. Упоминая еще одного известного журналиста, англичанина  Арчибальда Форбса, Н. В. Колесников писал: « Последние двое (Форбс и Мак-Гахан) как из земли вырастали при всяких важных событиях войны…будучи по природе человеком в высшей степени энергичным, неутомимым, мистер Форбс (а за ним и Мак-Гахан) поражали всех своим вездесущием».

Именно Мак Гахан первым телеграфировал в Европу об окончании русско-турецкой войны и подписании Сан-Стефанского мира. Он также присутствовал и при самом подписании: сам генерал Николай Игнатьев- в предвоенный период-посол в Турции- сделал звезде журналистики очередное исключение.

Русская армия вынуждена была остановиться в 12 километрах от Константинополя, так как британский флот подошел к турецким берегам. По условию ультиматума, если хоть один солдат ступит на землю турецкой столицы, начнется новая война. План Дизраэли остановил армию, но не остановил Мак Гахана.

Собираясь на Берлинский конгресс, Яннуарий Мак Гахан узнает, что его приятель, лейтенант Френсис Грин находится в Константинополе, больной тифом. Пользуясь правами представителя прессы, Мак Гахан оставляет русскую армию и едет в город. Там он находит друга и остается ухаживать за ним, чем и спасает его жизнь.

Впоследствии, Френсис Грин прошел Испано-американскую войну и стал бригадным генералом. Также он опубликовал некоторые труды по Русско-турецкой войне: «Русская армия и ее кампания в Турции», «Эскизы армейской жизни в России». Грин прожил интересную жизнь, стал героем многих событий, но вот самоотверженность и геройство Мак Гахана, взявшегося за ним ухаживать во время опасной болезни, стоило последнему жизни.   Незадолго до поездки на Берлинский конгресс, куда Мак Гахан был официально приглашен, как герой войны, он сам заболел тифом и умер.

Его вдова, Варвара Мак Гахан, перебралась в США и всей душой полюбила эту страну, также став звездой журналистики. Ее перу принадлежат многие статьи и очерки об американской жизни, полюбившиеся читателям «Голоса», «Русских ведомостей», «Русской мысли».

К 1894 году- ее визиту в Россию- Варвара Николаевна была корреспондентом восьми (!) американских газет. Она занималась переводом американской классики на русский язык, поддерживала общение с Толстым и Верещагиным. Последнего- друга мужа по Турецкой кампании-, Мак Гахан сопровождает в поездке по Америке (1884). В 1888 году, когда художник повторно посетил Штаты уже в рамках грандиозной выставки работ, Варвара Мак Гахан  приложила много сил для популяризации этого культурного события через прессу, вызвав ажиотаж и всплеск русофильства в США.

«Престиж русского имени в Америке еще более возвысился, русская „народность“ у всех на устах – американцы готовы стать решительно русскими патриотами»- писала она для «Русских ведомостей»… Но путешествие Василия Верещагина в США, и уж, тем более, жизнь Варвары Николаевны Мак Гахан- это два совершенно отдельных обстоятельных разговора. В контексте нынешней беседы одно можно сказать совершенно точно: жена Яннуария Мак Гахана не только достойно продолжила дело мужа, но и вывела его на качественно новый уровень.

 На похоронах Яннуария Мак Гахана, в числе видных дипломатов, присутствовал Михаил Дмитриевич Скобелев. Причем, говорят, он плакал, как ребенок. Один из его лучших друзей- легендарный американский корреспондент- ушел из жизни всего в 33 года.

В 1883 году по приказу генерала Филиппа Шеридана, с которым Мак Гахан был знаком еще с юности, журналист был перезахоронен в Нью-Лексингтоне, США. Спустя сто лет, в 1978 году, болгарский скульптор Тодор Пырванов создает бюст-памятник Яннуария Мак Гахана, ныне установленный на его могиле. Копия памятника стоит в Батаке- городе, где описывая зверства башибузуков, корреспондент-герой провел почти месяц.

Наверное, не нужно говорить, что во всех крупных городах Болгарии есть улица Яннуария Мак Гахана. Гораздо важнее сказать, что болгары считают его своим героем. Совместно с США учрежден Американо-Болгарский фонд Мак Гахана, который ежегодно проводит фестивали Мак Гахана в Нью Лексингтоне.

Так в чем же именно русский подвиг американского журналиста? В том, что в период всеобщего политического накала, лицемерия, плохо скрываемого лицемерия великих держав по отношению к России, человек из западного общества открыто показывает солидарность с нашей страной и готовность защищать угнетенных балканских славян  не боевым оружием, но словесным, информационным, что, в определенных обстоятельствах, может быть гораздо страшнее.

 В своих работах Яннуарий Мак Гахан, , без страха последствий для своей карьеры и жизни,  обличает ведущих британских и европейских политиков в лживости, двойных стандартах, умении в упор не видеть вопиющие факты и многом другом политическом и дипломатическом, а порой и идеологическом паскудстве. Его смелые выпады в сторону власть имущих своим тоном шокируют даже сегодня.

«С одной стороны стоит народ, родственный по расе и языку, вышедший недавно из рабского состояния и еще доселе считаемый Европой за варвара, по душа которого пылает благородной, человеколюбивой жаждой помочь слабому, несчастному брату. С другой стороны мы видим нацию могучую, гордую своей силой, образованием, развитием и христианскими стремлениями, стоящую на вершине цивилизации, славную в истории науки, искусства, литературы, военных подвигов, а главное, свободы и свободных учреждений. {…} И предводители этой нации, торжественно исповедуя ту религию, в основе которой лежит любовь к человечеству и сострадание к несчастным, говорят: „нет, этот страждущий народ не получить помощи, он должен остаться в унизительной неволе; его следует грабить, истязать по воле диких варваров, повелевающих ими; этот {…}народ, рожденный рабом и тщетно умоляющий {…}европейских гигантов, не получит помощи, он останется навеки рабом, дикого, пьянаго тирана, потому что... потому что"...

Итак, русский варвар стоит за человечество и христианство, a английский христианин за варварство и тиранию, за зло и зверство. При таком зрелище легко усомниться в справедливости, в цивилизации, в самом христианстве. „Но вы нарочно затемняете вопрос, могут мне ответить: христианам будет оказано покровительство; лорд Дерби написал депешу в сильных выражениях; виновники болгарской резни будут наказаны и потребуются гарантии". Гарантии! Одно это слово — злейшая сатира на дипломатию . Разве мы не имели сотни гарантий в течении последних 50 лет? Разве не были получены гарантии после резни христиан в Кассандре, Кастории, Адрианополе,             Салониках,   Бималии,      Ларисе, Сулии {…}?. И однако, после этих ужасных сцен  погибли тысячи людей, пользовавшихся гарантиями; после убийства консулов в Салониках и болгарских ужасов, лорд Дерби является снова с великой панацеей дипломатов—га р а н т и я м и . Дипломатическая гарантии значат ни более, ни мине, как дипломатическая безнаказанность турок, как законное дозволение начать снова кровавую расправу, когда угодно, но под условием новых гарантий, „Вы забываете", скажут мне: „виновники резни будут наказаны". Виновных около 20 или 30 000 человек; нельзя их всех повесить, хотя рука каждого из них обагрена невинной кровью...».

Под таким напором метких обвинений, смелых высказываний, и неопровержимых фактов приправленных глубоким анализом ситуации, был вынужден отступить сам Бенджамин Дизраэли, олицетворяющий британскую политику тех лет. Отдавая дань уважения оппоненту, устами своего министра, лорда Бурка, он признал что правительство и вся страна многим обязана корреспондентам, сделавшим события на Балканах известными всему миру.

 Можно сказать, что своим непрерывным и упорным, а подчас и опасным трудом, Яннуарий Мак Гахан обрел множество могущественных союзников в политике и общественной мысли того времени, чем вывел Россию из под планирующегося удара мировых держав, который затевался с целью помешать нашей стране вторгнуться на Балканы и освободить братские христианские народы от турецкого ига.

 

   Иван АПАЛЬКОВ.

История